Мыльные пузыри

Яркие краски, улыбающие люди выкрикивающие то "Весна", то " Снегурочка!"
Много, много людей и недоумеващие мелиционеры, разглядывающие толпу.
- Они говорят, что празднует праздник уже шестой год, - говорит один другому.
Тот просто пожимает плечами и идет дальше за толпой.
( фото )

Раненый ангел

   Она стояла у этой картины уже, наверное, час. Темные краски и жутки символизм.  Мрачная красота. Два темных пятна, а между ними белое.  
Ей казалось, что она видит свою жизнь, разломленную на две части, которые положили на весы, и на чашах этих весов она умещается вся целиком. На одной – ее желание не разонравиться, не показаться чересчур смирной, предсказуемой человеку,  которого она  любит, - на другой боль, боль всеохватывающая, которую можно утешить, только если  отказаться от желания нравиться этому человеку; только если мы дадим понять, что можем без него обойтись.
Ей хотелось снять немного воли с чаши, где лежала ее  гордость. Воля, которая по нашему не досмотру с годами изнашивается, а на чашу, где лежит печаль, добавить физической боли, которая помогает справиться с болью душевной.
Но вместо  смелого решения, способного вознести нас к влюбленности, к полету ангела, мы перекладываем все на  чашу, которая  становиться тяжелее и, не имея достаточно мощного противовеса, низвергает нас к  одиночеству, старости.
Она продолжала стоять и смотреть. Ей казалось, что эти двое, с такими суровыми лицами, несли ангела на казнь. Он был виновен. В чем? Он не знал. Пытаясь доказать свою правоту.  Но в тот самый день, когда он доказывал свою правоту, его никто не слышал, не хотел слышать.  Его правота будет доказана, но по каким-то таинственным причинам  правота всегда обнаруживается не в день допроса.  Что это издевательство судьбы?
Она не знала, продолжая смотреть на ангела. Его белые крылья и перевязанная голова.
Ей казалось, что она видит свое отражение.
- Не уже ли, чтобы тебе понять, что я живая, я должна умереть до конца, - прошептала она.
Угрюмые черты лиц, людей несущих ангела, бледные до синевы, они напоминали ей  скучный песчаный берег, когда море, отхлынувшее далеко- далеко, утомляет  одним и тем же отблеском и видом.
- Мы закрываемся, - услышала она голос  смотрителя зала. Последний взгляд на картину, и она быстро вышла из музея, оставляя себя  в виде ангела, которого казнят, зато, что он сильно любил.