Уроки музыки

Их занятие подходило к концу. За окном уже начинало смеркаться.

Они играли это произведение уже в третий или четвертый раз.

Она не очень одобряла его выбор, слишком много играла она и мало он.  Но это был его выбор и она поддалась.

Он сидел и рассматривал ее в коричневой полировке инструмента. Он наблюдал за ней вот уже 11 лет, с тех самых пор, как в семь лет мама привела его в первый раз.

Она всегда играла свою партию с закрытыми глазами, прижимая инструмент между ног.

Он всегда боялся эту сухую тощую женщину, зная наизусть все ее привычки.

- Черная, белая, белая, белая, черная, - бормотал он, нажимая на клавиши и почти не слыша, что он играет.

- Считай про себя. Что ты там бормочешь? - она скрючилась, как ворона над контрабасом, слушая его часть произведения.

Ей уже было почти 50, она ходила в длинных юбках, которые задирались при игре, отрывая щиколотки в чулках.

Ее мешковатые кофты, блузы, скрывали плоскую грудь.

Он нажал на клавишу, и тут же вступила она, это была ее последняя часть, заканчивающая произведение.

Он развернулся к ней.

Ее длинные пальцы держали смычок и поглаживали натянутые струны.

Она еще прижимала контрабас. Глядя на нее, ему казалось, что это его она прижимает к себе.

Он стоял за ее спиной, видя убранные сзади волосы, открывающие длинную белую шею.

Не сдержав желание, он прижался к этой белой шее губами, ощущая запах Шанели и ее тела.

Она сильнее прижала инструмент и дернула смычком, послышался визг отрывающейся струны. Этот звук напомнил ему визг пьяных женщин, шлющихся под их окнами около бара.

Он не мог оторваться от этой белизны и сильнее прижался к ней губами, впиваясь в ее шею.

Приоткрылась дверь, она увидела маленькую тонкую ручку.

- Что! - это восклицание было больше похоже на визг, визг оторвавшейся струны.

На пороге их кабинета стоял молодой человек, его тонкие руки были скручены, длинные пальцы музыканта сплетены в узел.

Очнувшись, он отстранился от нее, не понимая, как он оказался у ее стула. На ее белой шей краснел след его губ.

- Ты, ты, ее хочешь, - тонкая рука с длинными пальцами указывала куда-то ниже его пояса. Голос опять поднялся до визга, как у истеричной женщины, застукавшей своего любимого с любовницей.

- Ты можешь идти, занятие завтра в пять не опаздывай, - она встала, убрала инструмент в угол и подошла к окну.

Ее слова привели их в чувство.

Они бросились в коридор.

Она стояла у окна и прислушивалась к звукам убегающих ног, она слышала, как ее любимый ученик, только что целовавший ее в шею,  выкрикивал  в отчаиньи его имя.

Хлопнула дверь, и они выбежали на улицу, и уже было непонятно, кто кого догонял.

Она резко отвернулась от окна, подошла к инструменту и с силой прижала его к себе, ощутив теплоту внизу живота.

- Он мой, - прошептала она, надавливая на инструмент телом и поглаживая струны длинными костлявыми пальцами.

 

Тексты, ошибки

Ее руки бегали по клавиатуре, издавая тихое постукивание. Мысли бежали, опережая слова, которые она писала.

Она не видело слов, букв, тем более не видела знаков препинания, перед глазами маячили герои, про которых она писала.

Они что-то говорили, плакали, ссорились или просто молча, курили.

Слова вырывались из под ее пальцев, как не послушные взъерошенные зверки.

Она поставила точку, сохранила документ и отправила ему.

Он был первый ее читатель, а так же проверял все ее ошибки, которые находил.

Через пару минут исправленный текст вернулся назад.

Стрепетом, она открыла письмо. В теле письма  комментариев не было, только вордовски документ.

Зажмурив глаза, она нажала кнопку "Открыть".

Белый лист с черными буковками, пестрел красными исправлениями.

- Это похоже на кровеносные сосуды, - подумала она, рассматривая красные подчеркивания и не узнавая свое творение.

- Мой текст просо-то болен и он кровоточит, а тут он даже сделал хирургическое вмешательство, - она вчитывалась в слово, которое он удалил.

Но даже за всеми эти красными жилками, ее герои продолжали жить, они не бросали ее, даже если она что-то писала не так.

Вздохнув, она начала исправлять текст, что бы его можно было запустить в мир и не раздражать читающих людей.

Новое имя!

Ну вот у меня появилось новое имя.
Больше нет anti_sirota, сирота нашла свой дом и новое имя теперь я Mawerick (Маверик).
Если смотреть английский перевод с буквой V  вместо W, то получается что-то вроде "независимый человек, который не соглашается с группой или стороной". Вроде бы неплохо.
Но вы можете меня просто звать Маверик,  или как вам еще будет угодно. %)))
Надеюсь вам понравится мое имя, или вам будет все равно какое у меня имя, и вы будете также продолжать меня читать.